преса

Автор: Петр Кожин
Видання: Эксперт, журнал

Время на две мысли

№7 (12) 27 ФЕВРАЛЯ
http://www.expert.ua/articles/14/240/38/

Личность — это перманентный проект, который должен в каждый момент твориться снова и снова

"На протяжении дня я могу отправить и получить примерно от трех до шести факсов и полдесятка электронных писем, провести от десяти до пятнадцати телефонных бесед и написать три-четыре письма. Собственно говоря, почти весь день уходит на подобную работу. При этом я нередко даже не успеваю начать выполнение того, что придает моему присутствию в рабочем кабинете настоящий (читай - отличный от работы обыкновенной секретарши - Ред.) смысл. Более того, я редко нахожу время продумать две последовательных мысли, не говоря уже о том, чтобы прочитать на протяжении рабочего дня две страницы", - пишет автор книги, норвежский ученый-антрополог Томас Хилланд Эриксен, сотрудник Центра технологии, инноваций и культуры в Осло. Знакомая картина, не правда ли? Но если бы далее речь в книге шла о том, как выстроить свой рабочий день таким образом, чтобы все-таки успевать продумать две мысли, я бы не стал предлагать ее читателю "Эксперта" - слава богу, пособий по тайм-менеджменту у нас хватает.
Автор рассматривает проблему хронической нехватки времени совсем в другом ракурсе, который я назвал бы экзистенциально-личностным. И приходит к выводу хоть и неутешительному, но, как и положено настоящему ученому, честному: наша главная проблема - не в недостатке времени, а в, скорее всего, необратимом изменении (по сравнению с цивилизацией образца ХІХ - первой половины ХХ вв.) нашей жизни, одним из основополагающих компонентов которой это самое время является.
И дело тут не в том темпе, в котором все мы вынуждены сегодня работать - хотя и для него Эриксен находит замечательную характеристику: "Стресс - это не тогда, когда много работы. Это - невозможность закончить работу до того, как наступит необходимость немедленно начать другие первоочередные дела". Суть - в качественном изменении времени, в котором мы не только работаем, но и живем. Эриксен называет его "быстрым" - в противоположность "неторопливому", в котором жили наши предки. Главное качество "быстрого" времени, по автору книги, - его фрагментарность, когда, "проживая" любое занятие или впечатление, мы уже заранее осознаем его скоротечность и потому относимся к нему как бы со стороны. (Используя распространенное в кино выражение, такое восприятие происходящего можно уподобить так называемому "видеоклиповому монтажу" - Ред.) Из этого автор выводит формулировку, которую (перефразируя т.н. "парадокс Зенона") называет "парадоксом Эриксена": "Когда время раздроблено на достаточно малые отрезки, оно перестает существовать как протяженность (когда подразумевается, что события занимают определенное время), но продолжает существовать как моменты, которые вот-вот будут вытеснены следующим моментом". Отсюда, кстати, логично вытекает понятие о личности как "перманентном проекте", который должен в каждый момент "твориться" снова и снова (Эриксен образно и точно сравнивает этот безостановочный процесс "самосборки" с игрой в детский конструктор Lego).
В так называемой "новой экономике" такая фрагментарность времени, несомненно, сказывается в первую очередь на структуре карьеры. И, по большому счету, - всей нашей жизни, поскольку мы проводим за работой (здесь важно не путать "за работой" и "на работе") все большую часть нашего времени. При этом, поскольку с каждым годом должности, задания, режимы работы сменяются все быстрее, привычная неторопливая логика частной жизни по сравнению с быстротечностью этих перемен кажется безнадежно устаревшей.
Поэтому, как пишет автор, в условиях все возрастающей фрагментарности нашей жизни становится все тяжелее понять, зачем, собственно говоря, нужна семья. Ведь в ситуации, когда порог для смены партнера снижается, все большее количество людей вовсе не жаждет проходить в своих интимных отношениях друг с другом традиционный для прошлых культур путь развития, обозначенный формулой "пока смерть не разлучит вас", а, по словам автора, "снова и снова возвращается на первую клеточку, с новыми взрывами бессонных ночей, ускоренного пульса и неуверенности, новыми детьми, свекрами и свекрухами и новыми походами в IKEA. Мы гордимся своей способностью "оставаться молодыми", а зрелость становится понятием для чудаков".
И если вполне возможно, пишет автор, что в "новой экономике" ценности, которые у нас ассоциируются с молодостью, являются необходимыми для достижения успеха, то в других сферах - семья, искусство, индивидуальное развитие - "это катастрофа". Ведь почти во всех культурах незрелый возраст воспринимается как общественная угроза. Как пишет Эриксен: "Культура, которая не ценит зрелости и старости, равнодушна также и к тому, откуда она берется, а потому вполне может не интересоваться тем, куда она идет". Недаром для автора самым существенным воплощением мировой культуры, которая некритически наследует детские аспекты культуры американской, является "человек-ребенок" Билл Гейтс с его "беззаботным увлечением сложными игрушками".
В итоге, как пишет Эриксен, фрагментация работы, потребления, семейной жизни и общественной сферы приводит нас в мир, где нет готовых "пакетов идентичности". Каждому приходится творить свою собственную "согласованную целостность" из разъединенных фрагментов. И (цитирую) "далеко не безосновательным является вопрос, является ли такая задача ("личностная сборка" - Ред.) сегодня вообще выполнимой - или наша жизнь неминуемо должна уподобиться коллажу и быть заполненной единичными событиями и впечатлениями, спонтанностью и гедонизмом, и не иметь какого-то одного "всеохватывающего" направления?"
Впрочем, как по мне (исхожу из собственного опыта), вопрос этот уже является риторическим. А жаль...

Томас Гілланд Еріксен. Тиранія моменту. Львів, Кальварія, 2004. - 196 с.